— Что же, — проявившаяся из неоткуда голограмма достаточно высокого крепко сложенного кел-дора заговорила приглушенным маской голосом, приветственно кивнув слушателю, — я долго провозился над этой штукой -- почти всю свою жизнь посвятил изучению искусства создания голокронов, и если вы слушаете эту запись, то у меня-таки вышло. В этот бездонный архив знаний я помещу известия о себе, может тщетно, а может и нет постаравшись сохранить своё имя в истории эпохи, в которой живу. Возможно, моего имени вы не знаете, да и вряд ли до сего момента вообще слышали, но представлюсь. Меня зовут Муур. Для некоторых падаван Муур, для некоторых — рыцарь Муур. Для некоторых же я был просто очередным кел-дором, проходимцем, которого они столь же быстро забывали, сколь узнавали, — фигура закашлялась. — Много кто видел во мне джедая, мессию света, кое-кто смотрел на мою фигуру, как на инструмент, на проводника чужой воли, полностью подконтрольное существо, которым можно манипулировать и крутить в своих целях. Кто-то наблюдал шествующую навстречу надежду при одном моём виде, а кто-то — отчаяние. За свою жизнь я сделал много хороших, благих дел, достойных героя и просто порядочного человека: нашёл учителя, обучил падавана. Я был хорошим учеником и, смею верить, достойным наставником, храбрым человеком, образцовым джедаем и просто верным товарищем.

Джедай, облачённый в характерную для членов Ордена Джедаев робу и мантию с элементами брони, стоял неподвижным изваянием, внушая смотрящим за его голограммой разумным трепет пред величественностью этого существа. Даже сквозь время и пространство, через картинку его Сила, источаемая Голокроном, отчётливо ощущалась и дала понимать о могуществе стоящего перед любопытными юнлингами кел-дора. Несмотря на его позу нерушимой стены, твердую опору под ногами и сильный вид, лицо уже давно капитулировало под натиском старости: испещренное морщинами, шрамами и царапинами, оно чётко намекало на то, что джедаю уже пошёл не первый десяток. И даже не второй и не третий, а так же даже не четвертый. Он был чуть сгорблен, — еле заметно, но всё же меткий глаз был способен подметить сей факт, — а его пальцы слабо подрагивали. Старость давалась этому джедаю с трудом, но он стойко держался. Было видно: он отживает свои последние годы.

— Волею самой Силы я появился на этот свет от брака обыкновенных кел-доров, занимающихся своими фермерскими делами на Дантуине. Мой дар начал проявляться в раннем возрасте. В свете наличия на Дантуине восстановленного Анклава Джедаев, там очень часто находились ищущие покоя мастера и магистры — это место как ничто иное умиротворяло и отвлекало от бурлящего хаоса, творящегося в Силе. Во время очередного непроизвольного использования Вездесущей один мастер, медитирующий в Роще неподалеку, ощутил меня и отыскал. Он быстро убедил моих родителей в необходимости развивать дар и отвез на Корусант. С тех пор я не видел своих родителей, — голос его был слабым, хотя пытался казаться громким и уверенным. — Я стал юнлингом и начал постигать искусство бытия джедаем. Было тяжело, в какой-то момент даже искренне хотелось бросить всё и сбежать из Храма, начав скитаться по Нижним уровням Корусанта, но здравый смысл и, вестимо, Сила уберегли ещё молодого меня от этого необдуманного поступка. Кто знает, что бы было со мной сейчас, уйди я тогда: возможно, выбился бы на вершину пищевой цепочки с самого дна, а, возможно, что вполне вероятнее, лишился бы жизни от голода, бластера, недостатка гигиены или одному хатту известно ещё чего. В детстве заимел много хороших товарищей, как, например, падаван Костянчик. Он, к сожалению, покинул Орден, как и множество других моих товарищей по оружию в тяжёлый для Республики и Ордена Джедаев период. Я, к слову, был в их числе. Я ушёл в добровольное Изгнание и вернулся спустя много лет, чтобы возобновиться в качестве члена Ордена и защитника Республики. Республика была немногочисленна в тот момент, и я всеми фибрами души желал возобновить былое величие Ордена, восстановить вселенское, Галактическое правосудие и повергнуть ситхов в бегство. Они набрали слишком большую мощь, чтобы просто так оставлять это.

Сделав недолгую паузу, джедай продолжил вещать о своей жизни. Говорил он обо всём, от своего мастера, в которую влюбился и с которой закрутил роман, до дружеских отношений с одним одарённым по имени Шах, который переметнулся на сторону Империи и подчинился Тёмной Стороне. Рассказывал кел-дор всё и без утайки, словно исповедуясь. Он не боялся наказания, ведь Сила подсказывала своему адепту: вскоре его длинная линия жизни оборвётся. Говорил без остановки, лишь изредка беря перерывы, чтобы сделать лишний глоток воздуха, собраться с мыслями, сформулировать их в чёткий посыл и вновь продолжить рассказ о своей жизни. Он закончил только по истечению трёх часов. Выглядел под конец джедай уставшим, измотанным, но счастливым. Счастливым от того, что рассказал всё. Счастливым от того, что оставил после себя память. Счастливым от того, что об этой памяти узнают. И просто счастливым от того, что прожил достойную жизнь. Он уйдёт в Силу спокойно, без каких-либо тревог и сомнений сольётся с Великой, образуя очередной водоворот мощи, поддерживающий эту Вселенную.